Современники вспоминали о том, как с началом пения примадонны в зале словно разлеталась искра, а публика впадала в состояние полного восторга, при этом внешний облик певицы переставал иметь хоть какое-то значение. По утверждению композитора Камиля Сен-Санса, Полина Виардо обладала голосом, который можно было охарактеризовать как горький, сравнимый с померанцем; он был идеален для трагедий и элегических поэм.
Много не мало: русские писатели, которые жили втроем
Мы уже знакомы с понятием полиаморной семьи — это такая семья, которая состоит более чем из двух человек (и, разумеется, речь здесь идет не о дедушках и бабушках). Это явление может показаться современным, однако так называемые «странные семьи» существовали задолго до нашего времени. Вам даже может быть интересно узнать, кто из известных людей жил подобным образом втроем…
Следует отметить, что термин «шведская семья» существует исключительно в русском языке и не имеет никакого отношения к реальной Швеции. В большей части остального мира полиаморная семья чаще называется «ménage à trois», что в буквальном переводе означает «хозяйство на троих». В таком формате интимная близость может быть как между всеми участниками, так и только между некоторыми из них.
Николай Некрасов и Панаевы
Личная жизнь поэта Николая Некрасова действительно была полна сложности и противоречий. В возрасте 26 лет он влюбляется в прекрасную Авдотью Панаеву. Несмотря на то что Панаева не была первой любовью поэта, она традиционно считается его главной музой и источником вдохновения.
Авдотья Панаева была не только умна и красива, но и очень талантлива. Однако, к сожалению, она была уже замужем за другим русским писателем, Иваном Панаевым. Сначала Панаева решительно отвергала ухаживания молодого поэта, однако вскоре поддалась чувствам. Во время одной из совместных поездок между Панаевой и Некрасовым завязался откровенный разговор, в котором они признались друг другу в своих чувствах.
Что конкретно чувствовал в этой ситуации Иван Панаев — неизвестно, но, по всей видимости, это не помешало их дружбе. Особенно учитывая тот факт, что вскоре трое из них стали совместно жить в квартире Панаевых, их союз оказался куда более прочным, чем ожидалось. В соавторстве с Панаевой Некрасов написал несколько романов; Авдотья писала под мужским псевдонимом, что в те времена было довольно обычным делом. Существует мнение, что Некрасов периодически устраивал ей сцены ревности, хотя даже такие размолвки не помешали им прожить вместе целых 16 лет — до самой смерти Панаевой.
За этот период Авдотья забеременела от Некрасова, но, к сожалению, ребенок вскоре умер. После кончины Панаевой Авдотья и Николай тоже не смогли долго находиться вместе. Возможно, что третье лицо в их необычном союзе играло важную роль.
В некрологе, опубликованном в журнале «Современник» (1862, № 2), Николай Чернышевский написал: «Панаева любили все, кто только знал его: столько было в нем доброты, мягкости и той привлекательности, которая сообщается человеку преобладанием в нем хороших душевных свойств…»
Тургеневская девушка
Полину Виардо познакомила с Луи Виардо — искусствоведом, критиком и директором Итальянской оперы в Париже — её близкая подруга Жорж Санд. Сама же писательница считала сорокалетнего Луи довольно унылым, но рекомендовала его юной подруге в мужья из лучших побуждений. Жорж Санд была очарована талантом певицы и, став шурином Полины, задокументировала её образ как главную женскую фигуру своего романа «Консуэло». Она отговорила Полину от участия в отношениях с писателем и поэтом Альфредом де Мюссе, а позже закрыла глаза на роман Полины с её собственным сыном.
Талантливой певице недоставало темперамента: в юности её первым увлечением стал Ференц Лист, у которого она брала уроки фортепиано, затем последовал интерес к композитору Шарлю Гуно, которому Тургенев сильно ревновал.
Остальные романы Полины Виардо остались неизвестными истории, но, судя по парадоксальной привлекательности примадонны, их было немало. Впрочем, она выходила замуж по любви и какое-то время искренне была увлечена своим супругом. Однако, как это часто бывает, чувства утихают, и вскоре Полина призналась Жорж Санд, что устала от «пылких изъявлений мужней любви».
Что же касается Тургенева? Он стал для Виардо одним из множества поклонников, хотя и не лишенных определенного значения. Умение уме́ного расскажчика развлечь артистку занимательной историей делало его общение с ней желанным.
Кроме того, Тургенев с охотой взялся за обучение Полины русскому языку, который был ей необходим для безупречного исполнения романсов таких композиторов, как Глинка, Даргомыжский и Чайковский. Завладев этим языком, который стал шестым в арсенале певицы, она смогла стать первой слушательницей произведений Тургенева. «Ни одна строка Тургенева не печаталась, прежде чем он лично не показал её мне. Вы, русские, даже не догадываетесь, насколько вы обязаны мне за то, что Тургенев продолжает писать и трудиться», — сказала она однажды.
С Луи Виардо писатель нашел общий язык, в том числе, благодаря страсти к охоте и интересу к переводам русских авторов на французский язык.
Для того чтобы быть полезным своей возлюбленной, Иван Сергеевич Тургенев, в тот момент ещё никому не известный и небогатый помещик, отправился в Францию за Полиной и её супругом, когда гастроли певицы по России завершились. Он часто навещал семейную усадьбу «Куртавнель», что под Парижем, оказывал участие в домашних театральных спектаклях, сборищах гостей и артистических вечерах.
Когда Полина Виардо отправлялась на гастроли, Тургенев следовал за ней: «Ах, мои чувства к вам слишком велики и сильны», — писал Иван Сергеевич в одном из своих многочисленных писем к возлюбленной. — «Я не могу жить вдали от вас; я должен чувствовать ваше присутствие, наслаждаться каждой минутой рядом. День, когда я не вижу ваших глаз, — день потерянный». Друзья Тургенева, навещавшие его за границей, удивлялись его состоянию: «Никогда бы не подумал, что он способен так сильно любить», — делился Лев Толстой после визита к другу в Париже.
Отцы и дети
В своей любви Иван Сергеевич Тургенев почти полностью забыл о родине, чем окончательно разозлил мать: её черты можно проследить в образе суровой помещицы в романе «Му-му». В 1850 году писатель был вынужден вернуться в родное имение Спасское-Лутовиново. Разговор с помещицей Тургеневой закончился тем, что Иван был лишен помещичьих денег, забрал свою внебрачную дочь Пелагею, рожденную от белошвейки, и отправил её к своей возлюбленной Полине.
Семья Виардо с радушием приняла восьмилетнюю девочку, и вскоре она стала частью их семьи, и к ней проявили небескорыстную привязанность. Стремясь развить ее способности, Полина смогла обучить безграмотную крестьянскую девочку и превратить её в мадемуазель Полинетт, которая прекрасно рисовала и писала письма отцу исключительно по-французски.
Чета Виардо, принимая во внимание наличие собственных детей, в итоге стали заменой для Тургенева, который чувствовал себя частью этой семьи. «Судьба не даровала мне собственного семейства, поэтому я вошел в чужую семью, и, как оказалось, это была семья французская. Моя жизнь с давних пор переплелась с их жизнью. Там меня воспринимают не как литератора, а как человека, мне комфортно и тепло среди них», — писал Тургенев.
К сожалению, в годы Тургенева не существовало возможности записывать видео. Зато сейчас существует целая коллекция занимательных роликов. Этот, например, посвящен моде:
Литератор особенно счастливо себя чувствовал в 1856 году, когда у Полины родился сын Поль. Однако сама Полина не выражала столь ярких эмоций, и наличие в тот момент любовника Ари Шеффера, писавшего её портрет, превращало отцовство Тургенева в предмет обсуждения. Тем не менее, потомки Виардо твердо уверены в его отцовстве. Особенно на фоне того, что как раз к моменту рождения мальчика Тургенев завершил свою непродолжительную связь на родине: его попытка полюбить кроткую и молодую дальнюю родственницу завершилась крахом. Тургенев потерял интерес к девушке, оставив её в недоумении, что в итоге переросло в болезнь.
Без взаимности осталась и баронесса Вревская, а также актриса Мария Савина. С ними у писателя возникла определённая близость, однако образ Полины Виардо никогда не покидал его. И даже желание проводить больше времени в России разбивалось о первую же просьбу Полины. Биограф Ивана Тургенева отмечает: «Если бы ему предложили выбор: стать первым писателем в мире, но никогда больше не увидеть семью Виардо или же служить у них сторожем, дровосеком и следовать с ними на любой конец света, он выбрал бы жизнь сторожа».
Сам Тургенев, будучи уже признанным писателем, в 1856 году признается своему другу Афанасию Фету: «Я подвержен воле этой женщины. Нет! Она заслонила для меня всё остальное, и так и должно быть. Я только тогда испытываю счастье, когда она дорогой ноги придавит мне шею и вдавит лицо в грязь». Люди, которые дружили с писателем, отмечали, что ему нужна была именно такая любовь, приносящая страдания и заставляющая его душу двигаться, она оказалась безответной.
Иван Тургенев и Виардо: на краю чужого гнезда
Луи Виардо, известный французский писатель и искусствовед, и оперная дива Полина Гарсиа поженились в 1840 году. Ему было уже сорок, тогда как ей — всего двадцать. Их познакомила писательница Жорж Санд, которая, признавая дружбу с Луи, всё же отмечала, что он довольно скучен, подобен ночному колпаку.
Полина нашла в Луи порядочного мужа, однако этого спокойствия ей было недостаточно. «Как вы мне и обещали, я нашла в Луи возвышенный ум, глубокую душу и благородный характер… Прекрасные качества для мужа, но достаточно ли этого?» — писала Полина Жорж Санд.
Всего три года спустя после свадьбы появился повод развеять рутинную семейную жизнь. Осенью 1843 года в числе зрителей оперного представления оказался 25-летний Иван Тургенев. Он вскоре познакомился с Луи, который уже тогда был директором итальянского театра в Париже. Оперная дива не выделила Тургенева среди толпы своих почитателей, но когда её гастроли в Санкт-Петербурге подошли к концу, Иван Тургенев стремился следовать за семьей Виардо. По его откровению, за привязанность к «проклятой цыганке» мать три года не давала ему финансирования. Тургенев путешествовал по Европе, включая Берлин, затем Лондон и Париж, следуя за семьей Виардо, описывая свои впечатления о жизни на краю чужого гнезда.
В начале 1860-х годов семья Виардо переехала в Баден-Баден, и Тургенев вместе с ними, обосновавшись в «Villa Tourgueneff». Благодаря семье Виардо и Ивана Тургенева их вилла стала важным центром музыкальной и артистической жизни.
Тургенев, искренне любя детей Полины, обнаружил в них сильную привязанность. Истинный характер отношений между Полиной Виардо и Тургеневым по сей день остается предметом горячих споров. Существует мнение, что после того, как Луи Виардо перенес инсульт и стал парализованным, Полина и Тургенев фактически сложили свои отношения в форме брака. По одной из версий, в этом любовном треугольнике присутствовали и другие мужчины, к которым Полина Виардо тоже была эмоционально привязана.
Гревс в своей «Истории одной любви», размышляя о том, могли ли отношения Тургенева и Виардо восприниматься как супружеские, отмечает: «Получается, что это сожительство втроем не вполне укладывается в нормы человеческих чувств… На каких моральных принципах оно основано? Как нечто странное должно существовать дружба Тургенева с мужем любимой женщины, зиждящееся на общих интересах в охоте?»
Маяковский, Ося и муза русского авангарда
«Володя не просто влюбился в меня — он напал на меня, это было нападение. В течение двух с половиной лет у меня не было ни одной свободной минуты — совершенно ни одной. Меня пугали его настойчивость, его физическая сила и неукротимая страсть. Его любовь не знала границ», — вспоминала о Маяковском его муза Лиля Брик.
В автобиографии Маяковского день их знакомства с Брик в июле 1915 года описан как радостнейшая дата. Роман между Маяковским и Лилей Брик воспылал очень быстро, и это не остановило её мужа Осипа. Летом 1918 года Маяковский и Брики начали жить вместе втроем, переезжая из квартиры в квартиру. По воспоминаниям советского поэта Вознесенского, в старости Лиля Брик признавалась ему: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел быть с нами, царапался в дверь и плакал…»
Тем не менее, существуют версии, согласно которым всё обстояло совершенно наоборот — у Осипа Брика не хватало сил и здоровья, чтобы удовлетворить свою жену, и он был вынужден уступить своё место более молодому любовнику.
Маяковский, Лиля и Осип Брик
Лидия Корнеевна Чуковская, вспоминая свой визит к Брикам, отметила с неприязнью: «Общение с ними мне было сложно, весь стиль их жизни был мне не по душе. Мне показалось также, что Лиля Юрьевна совершенно без интереса относится к стихам Маяковского. Мне не понравились ни рябчики на столе, ни анекдоты, которые они рассказывали за столом…»
В своих предсмертных записях Маяковский назвал Лилю Брик и Веронику Полонскую, а также своих мать и сестёр — членами своей семьи, и просил передать стихи Брикам.
Вяч. Иванов — Зиновьева-Аннибал — Сабашникова
Один из главных мыслителей Серебряного века, Вячеслав Иванов, почти 10 лет провел в сравнительно счастливом браке с писательницей, представительницей старинного дворянского рода — Лидией Зиновьевой-Аннибал, которая по женской линии восходила к предку Пушкина — Ганнибалу. Но вскоре на горизонте появилась ещё одна женщина: молодая художница и ученица философа-оккультиста Рудольфа Штейнера, Маргарита Сабашникова. Она также была замужем: ее ничего не подозревавший муж, художник и поэт Максимилиан Волошин сам познакомил её с четой Ивановых, и Сабашникова оказалась в сложной ситуации, разрываясь между двумя мужчинами.
Зиновьева-Аннибал, современная и прогрессивная представительница 1900-х годов, с учетом идей новой церкви и опыта Мережковских и Философова, вероятно, не желала терять своего мужа. Поэтому она обрела мужество и решила поменять правила отношений, приняв смелую модификацию тройственного союза. Зиновьева-Аннибал первой сообщила Сабашниковой, что она и Иванов, будучи супругами, на самом деле представляют собой единое целое и нуждаются в ней одинаково. Сабашникова была готова уйти от своего мужа, однако не удержалась и рассказала об этом родным — представители старинного и уважаемого рода были в шоке и катастрофически восприняли подобные намерения, запретив Маргарите прод продолжать общение с четой Ивановых.
Схлопнувшись в изоляции от Ивановых, Сабашникова провела несколько месяцев. Однако, когда ей удалось все-таки прийти к ним, она обнаружила, что её место в их жизни заняла дочь Зиновьевой-Аннибал — Вера Шварсалон. Сабашникова покинула Волошина, с которым у неё начались глубокие разногласия по духовным вопросам, и уехала за границу к своему наставнику Штейнеру.
Зиновьева-Аннибал вскоре после восстановления связи с Сабашниковой скончалась от скарлатины, а через несколько лет Вячеслав Иванов (после очередного скандала) официально утвердил свои отношения с Шварсалон. По словам поэта, покойная жена явилась ему во сне и благословила этот союз. Таким образом, эстетика Серебряного века перешагнула границы не только моральных норм, но даже между жизнью и смертью.
Ахматова — Глебова-Судейкина — Лурье
В 1919 году Анна Ахматова, разводясь со вторым мужем, востоковедом Владимиром Шилейко, переехала на Фонтанку, 18, в квартиру своей ближайшей подруги — актрисы и активной участницы художественной богемы Серебряного века Ольги Глебовой-Судейкиной, которая жила с композитором-экспериментатором Артуром Лурье. Отношения между Ахматовой и Лурье начались еще раньше, но их угасли на фоне Первой мировой войны. Переезд Ахматовой позволил этим давним чувствам разгореться с новой силой, и вскоре они стали жить втроем с Судейкиной. Филолог Александр Жолковский, известный своей критикой Ахматовой, утверждает, что мужчина не был основным в этом любовном треугольнике.
В дальнейшем Судейкина станет главной героиней «Поэмы без героя», а отсылки к Лурье в стихотворениях Ахматовой будут соседствовать с образом царя Давида, царя-музыканта. В 1922 году Ахматова начинает писать одно из своих самых известных стихотворений — «Мелхола» (завершено в 1961 году), в котором описана встреча Мелхолы с Давидом и страсти, ревность, негодование, с которыми героиня не в силах справиться.
В 1922 году Лурье уехал в командировку в Берлин, затем отправился в Париж и более никогда не вернулся в Советский Союз. По словам Павла Лукницкого, близкого знакомого Ахматовой, Лурье умолял её последовать за ним (на руках у неё было 17 писем с такой просьбой), он также призывал и Судейкину приехать. В 1924 году Судейкина все-таки эмигрировала, но восстановить прежние отношения с Лурье у них не получилось. Ахматова осталась в Союзе, где вскоре заключила вполне обычный брак (хотя и не зарегистрированный официально) с искусствоведом Николаем Пуниным.
Луи Виардо.
Когда Тургенев начал получать баснословные гонорары на свои литературные произведения, он поставил своей любимой женщине ультиматум: либо они живут одной большой семьей вместе с ней, Луи и детьми, либо он навсегда возвращается в Россию. Полина согласилась, и все они поселились в Баден-Бадене, где Тургенев стал не просто поклонником, а полноправным членом семьи.
Как оказалось, и Луи был не против такого решения: он получал от своей супруги всю необходимую заботу в свои зрелые годы и вовсе не имел претензий. Вся семья часто появлялась на публике — на званых приемах, в отелях, театрах. Иван и Луи каждую неделю совершали охоту в горах, а Полина ждала их дома с детьми. «Судьба не послала мне собственного семейства, и я прикрепился, вошел в состав чужой семьи, и случайно оказалось, что это семья французская», — писал Тургенев.
Когда классик перестал писать романы, он объяснял это тем, что для создания шедевров необходимо быть влюбленным, а его любовь, как и жизнь, уже клонилась к закату. «Женитесь! — настаивал он на том, что старость тяжела, когда ты сидишь на краешке гнезда другого мужчины!» — говорил он знакомым.
Александра Герцена преследовали семейные драмы
Александр Герцен и его супруга Наталья.
Александр Герцен и его супруга Наталья жили в Париже в одном доме с четой Гервег. Со временем Георг Гервег начал тайно ухаживать за женой Герцена, но сам русский писатель об этом ничего не подозревал.
Супруга Георга Эмма была невероятно преданной своему мужу, совершая самые безумные поступки ради его блага. Эмма была в курсе извивающихся отношений своего супруга, но вместо того, чтобы игнорировать это, даже передавала откровенные письма Георга Наталье. В тот период в Европе стремительно развивались идеи Сен-Симона и Фурье, которые утверждали, что женщины должны быть свободны. Герцен в теории разделял эти взгляды, о чем говорил в своей работе «Кто виноват?», однако в практике его отношение к происходящему сильно отличалось. Заключения его супруги для него оказались неприемлемыми.
Скоро Герцен узнал о романе своей жены и Гервега. Его внутренние терзания по этому поводу стали темой отдельной главы в произведении «Былое и думы». Герцен считал, что действия своего друга — это настоящая измена, при этом признавая, что чувства его жены серьёзны. Однако возможные последствия этого его пугали. Семейная драма вскоре достигла апогея, и Герцен выставил Гервегов из своего дома.
Спустя несколько лет Наталья скончалась, а Герцен переехал в Лондон. И хотя это могло показаться парадоксом, нечто подобное вновь произошло в его жизни, только в перевернутом варианте. На этот раз жертвой стала не Герцен, а Николай Огарёв, когда Герцен сам начал изменять своему близкому другу с его спутницей, тоже Натальей.
У новой Натальи от Герцена родилось трое детей, но юридически их отцом считался именно Огарёв. Несмотря на то, что они все жили под одной крышей, как и в первой истории, Наталья и Александр относились друг к другу как к супругам, причем присутствие Огарёва им никак не мешало. Их мужская дружба не ослабевала, и они продолжали совместно выпускать идеи и вести свою периодическую печать. Спустя какое-то время, ощутив себя лишним, Огарёв принял решение уйти. Вместе с тем он юридически оставался все так же супругом женщины, на которую популярно делил своё внимание и влияние.
