Лиля преодолела все трудности! Она успешно завершила обучение в школе и в 2018 году поступила в техникум на специальность социального работника, проявив свое желание помогать людям. Каждые два месяца она проходит лечебные процедуры и реабилитацию, так как последствия инсульта по-прежнему ощущаются.
Страшное ДТП и кома
Моя жизнь была разделена на две части: до аварии и после. 14 августа 2017 года я попал в серьезное ДТП, вернувшись с похорон бабушки в Краснодар. При обстоятельствах, которые до сих пор остаются неясными, моя машина столкнулась со столбом на трассе в Выселковском районе. Я сразу же ушел в кому, и все, что я знаю о том времени, основывается на рассказах близких. По словам отца, причиной аварии стали противоправные действия других водителей, которые подрезали нас. К счастью, свидетели происшествия быстро вызвали скорую помощь, и меня в критическом состоянии отвезли в реанимацию в Выселках. Это было ужасно — я находился в состоянии, когда мог просто не уйти вместе с жизнью.
В диагнозе были указаны следующие травмы: тяжелый ушиб головного мозга, открытая черепно-мозговая травма. Ушиб ткани мозга в височных и лобных долях с геморрагическим пропитыванием, отек мозга, субарахноидальное кровоизлияние. Линейный перелом лобной кости с вовлечением стенок лобной пазухи и основания передней черепной ямки. Перелом стенок лобной и обеих гайморовых пазух, гемосинус, переломы костей таза, множественные переломы ветвей левой лонной кости со смещением, а также перелом крестца без смещения. Ушиб легкого и перелом седалищной кости, передние отделы левой вертлужной впадины были повреждены.
Можно лишь представить, через что мне пришлось пройти для восстановления — я фактически вернулся с грани жизни и смерти. В моих руках были фотографии из реанимации, и на них я выглядел ужасающе, как пленный из концлагеря Бухенвальд. Вскоре я удалил эти жуткие снимки, чтобы не вспоминать те моменты. Существуют пословицы, что люди, пережившие кому, ничего не помнят. Я бы с этим расхромил — слышал много историй о том, как люди в коме осознавали свое состояние, или как кто-то вышел из нее, увидев свет в конце туннеля.
Для меня кома казалась сном, при этом очень реальным. Я находился в некоем фильме, который продолжался бесконечно.
Мне казалось, что я у своего дедушки и бабушки, рядом со своим «братом» по отцовской линии, которого на самом деле не существует. Лица людей, окружавших меня, не запомнились. Однако вымышленный брат отца в моем сне вел себя как бандит и говорил на жаргоне. Странность заключалась в том, что даже в этом сне я оставался в коме: я лежал на носилках, не мог встать и меня вечно переносили с места на место. При этом в моем внутреннем фильме происходили странные события: кто-то нападал на дом, слышалась стрельба или какая-то Sudden усталость, и я продолжал так жить в течение более месяца.
Вегетативное состояние: как я был овощем
Я не помню, как я вышел из комы. У меня остались воспоминания о том, как я находился в реанимации и как мою реабилитацию начали организовывать. Что же произошло, что помогло мне перейти из состояния овоща в состояние человека? Позвольте рассказать все по порядку. Когда мама узнала о моем ДТП, она нашла возможность, собрала деньги и на следующий день приехала к мне, когда меня уже перевели из Выселков. Это было ударом для нее: я находился в коме с очень серьезными травмами, и врачи не могли ее обнадежить, лишь говорили, что «ничего сказать не можем». Неизвестно, буду ли я жить или нет.
Она плакала, принимала успокаивающие таблетки и молилась… Бабушка позвонила и сказала: «Ты ничем не сможешь помочь! Соберись и подумай, что ты можешь сделать для него».
После этого мама начала приходить ко мне ежедневно, проводя 15–20 минут в палате. Ей было разрешено заходить, но только на короткое время. Спустя полтора месяца я вышел из комы. К тому времени, когда мама пришла, ей сказали, что жизни уже нет под угрозой, но все равно не ожидается положительных изменений. Я вышел в элементарное (вегетативное) состояние, в котором я почти не реагировал на окружающий мир, глядя в одну точку без малейшей активности. Я был на искусственной вентиляции легких, легкие не работали должным образом, меня кормили через зонд, катетерировали, стенты были установлены на шее, так как вены на руках не поддавались обработке (стентирование). Врачи не видели у меня никаких перспектив и хотели перевести меня в другую больницу, чтобы я оказался там с трахеостомой и питанием через нос, подключенным к ряду аппаратов. Если бы это произошло, меня бы, скорее всего, не было среди живых. Для перевода нужно было освободить место в реанимации другой больницы, а также использовать специальный реанимобиль. Но моей маме удалось убедить докторов оставить меня на месяц в реанимации. Меня перевели из главной реанимации, где находилось около 15 других пациентов в критическом состоянии, в трехместную палату, где была более спокойная обстановка. Там моей маме было разрешено приходить дважды в день на 30–40 минут. Она начала делать мне массаж: использовала восточные массажеры, валик и иголки для массажа ступней, пальцев и рук, а также чувствительных мест. Из-за антибиотиков у меня на ступнях начинала отслоиваться кожа. Я вел себя беспокойно, insomnia была повседневной, начиная с момента, когда вышел из комы, так как свет в палате не выключали. В трехместной палате у меня поднялось давление и возникли осложнения с тахикардией.
Я находился в стабильно тяжелом состоянии: лежа, всегда смотрел вперед в пустоту, редко моргая. Мама находилась рядом, разговаривала, и иногда ей казалось, что я смотрю на нее. Но как только она отворачивала лицо, я продолжал смотреть прямо перед собой.
В один из дней она увидела, что я лежал, извините, и не смог справиться с естественными нуждами. Мама начала ругаться, так как это происходило не впервые. После этого ей разрешили меня помыть, и она заметила, что у меня образовался большой пролежень на копчике. Он появился из-за того, что кровать была под углом, и меня постоянно приподнимали, из-за чего я скатывался вниз. Врачи не могли вылечить пролежень больше двух месяцев. Я думаю, что этот болезненный момент, вместе с массажем, стал толчком для положительного прогресса. В скором времени я стал двигать правой рукой и ногой, и тогда же мне удалось выдернуть зонд из носа (вход для питания). О, Как же мне повезло, что его не стали ставить обратно. В это время пришла моя мама, и врач разрешил ей попробовать напоить меня из шприца, и я начал глотать — хотя по капле, но это был чудесный случай.
На следующий день мама принесла мне сок, специально для детей, и тоже поила меня из шприца небольшими глотками – 10–20 грамм, а затем постепенно увеличивала объем. Получается, глотательные рефлексы и вкусовые рецепторы работали. В те же дни я начал все интенсивнее двигаться на кровати.
В больнице врачи невероятно говорили, что я не смогу ходить
Я была в коме месяц в возрасте 8 лет, когда страдала от энцефалита (воспаление головного мозга — прим. ред). У меня был отек мозга, и дышала я только через трахеостому. Теперь мне 23 года, и я до сих пор не могу говорить. Как маленькому ребенку, мне необходимо учиться этому заново, — делится Елизавета из Екатеринбурга. — В настоящее время я общаюсь с другими, вводя текст в телефон. С мамой общаюсь с помощью жестов, складывая буквы. Только она может меня понимать.
В больнице врачи предсказывали, что я не буду в состоянии ходить. Однако благодаря своей силе воли я уже через месяц смогла передвигаться по комнате, лишь прихрамывая на левую ногу, и есть пюре, запивая водичкой с ложки.
Еще до травмы я была довольно замкнутым человеком, понимая, что окружающие порой бывают очень жестокими и мстительными. Однако после возвращения из комы мне показалось, что я стала невероятно жизнерадостным и общительным ребенком. Когда мы отправлялись в больницу на процедуры, я всегда хотела играть с другими детками. В 12 лет же я снова ощутила грусть, как и раньше.
Кроме того, теперь у меня почти постоянно боли в голове, и мне нравится проводить больше времени наедине с собой. Внешне я отличаюсь от обычных людей, пожалуй лишь тем, что у меня слюни текут и осталась ночная эпилепсия, кроме того, я могу есть только перетертую пищу. Но для меня это обычное физическое состояние. Я думаю, что моя мама и бабушка слишком меня опекают; я проживаю с ними и мечтаю обрести самостоятельность, и однажды съехать.
Иногда мне кажется, куда лучше бы было разбиться насмерть
В моих мыслях крутятся вопросы: «Почему?» и «За что?» — признается Екатерина из Санкт-Петербурга. — В первые годы после трагедии я пыталась вернуть те части себя, которые потеряла до аварии, но терзала себя мыслью, что личность моя стала совершенно иной.
Когда мне было 24 года, я попала в серьезное ДТП вместе с моим четырехлетним сыном. Мы ехали домой, моя машина обгоняла фуру по «встречной полосе» и произошел удар. Саму аварию я не помню.
Моя жизнь разбилась на две части – до и после этого страшного события. Этого нельзя забыть, и я буду жить с этим на протяжении всей своей жизни. Мой сын стал инвалидом и вряд ли когда-нибудь восстановится; приходится существовать с тем, что есть. Опускать руки нельзя, хотя иногда такая мысль приходит.
У моего сына сильнейший удар пришелся на голову, и ему сделали трепанацию черепа, так как височная кость внедрилась в мозг. После этого его пришлось заново учить говорить, и у него останется умственная отсталость на всю жизнь.
Я находилась без сознания 13 дней. Все, что происходило со мной, я помню только как сны. А когда пришла в себя, эти люди были рядом. В своих снах три раза я уже думала, что проснулась, а затем на четвертый раз очнулась на самом деле.
Порой мне думается, я лучше бы разбилась насмерть. По крайней мере, я не жила бы так, как сейчас.
Пациент скорее жив, чем мертв: что происходит с человеком в коме?
Только представьте ситуацию: вы просыпаетесь в запертом помещении, позволяющим услышать все, что происходит вокруг, – рассказывает профессор Адриан Оуэн из Западного Онтарио в Канаде. – Поначалу это кажется чем-то интересным: вы слушаете разговоры врачей или родственников, которые обсуждают вашу судьбу. Затем визиты друзей и близких становятся все реже, и ваша семья постепенно начинает двигаться дальше по жизни. И вы ничего не можете с этим поделать.
Человек, находящийся в вегетативном состоянии, фактически не спит, однако не реагирует на внешние факторы. Его движения бывают неосознанными, они представляют собой лишь рефлексии. Вопрос, как долго человек может оставаться в таком состоянии, остается открытым, на этот момент никто не может дать точного ответа. Каждый год в различных европейских странах в кому впадает около 250 тысяч человек. Из них около 30 тысяч останутся в таком состоянии навсегда. Эти пациенты — одни из самых трагических примеров современных достижений в области интенсивной медицины.
В 1997 году исследовательская группа под руководством Адриана Оуэна начала искать способы определить, находится ли пациент в сознании, в бессознательном состоянии или где-то посередине. Первой пациенткой стала 26-летняя Кейт Бейнбридж, школьная учительница, впавшая в кому в результате инфекционного заболевания. Специалисты провели сложное сканирование ее мозга с использованием метода позитронно-эмиссионной томографии, и уже в 1998 году были представлены потрясающие результаты. Девушка не только реагировала на лица, но и ее мозг показывал сигналы, соответствующие реакциям здоровых людей.
Через полгода после первоначального диагноза Кейт начала процесс выздоровления. Её восстановление шло постепенно, и она смогла улыбнуться лишь через несколько месяцев. На данный момент Кейт остается частично недееспособной и требует помощи. Бейнбридж оставила Оуэну записку, в которой написала: «Пожалуйста, расскажите людям о моем случае; они должны знать, как важны обследования мозга! Я была в бессознательном состоянии и выглядела очень плохо, и только сканирование дало понять, что я все еще жива. То, что произошло со мной, — это настоящее чудо!»
Михаэль Шумахер: трагедия красного барона
О печальной судьбе семикратного чемпиона Формулы-1 слышал, вероятно, каждый. Стремительное падение на горнолыжном курорте и фатальный удар, в результате которого треснул шлем. Михаэля оперативно доставили в ближайшую больницу, а позже перевели в другую клинику. Во время транспортировки произошел коллапс, из-за чего спортсмена пришлось подключить к искусственной вентиляции легких. В больнице ему сделали операцию и ввели в искусственную кому, из которой он вышел лишь в июне 2014 года. Однако многие средства массовой информации ошибочно уверяли, что это случилось в сентябре того же года, публикуя непроверенную и неточную информацию.
Необходимо отметить, что спортсмен по сей день проходит длительный процесс реабилитации, стоимость которого составляет целое состояние для его семьи. Прогнозы относительно его дальнейшего восстановления остаются туманными, а близкие стараются защититься от преследования папарацци и скандальных журналистов. Грустно признавать, но в 2013 году шлем Михаэля раскололся на две части, и его жизнь также разделилась на «до» и «после».
Что испытывают люди после выхода из комы?
Определить точный прогноз для каждого отдельного пациента врачи не рискуют: одни, казалось бы, вовсе безнадежные больные просыпаются и быстро восстанавливаются, в то время как другие подвергаются длительной реабилитации, чтобы лишь частично вернуть качество жизни.
После пробуждения было страшно осознать, что все мои мышцы, даже веки, не поддаются контролю, и я была полностью парализована, — говорит Кристин Молси, которая провела в коме 42 дня. — Одна из медсестер сказала, что некоторые люди никогда не возвращаются к нормальной жизни. К счастью, мне удалось выйти на путь восстановления, но на это ушло огромное количество времени и сил.
Когда я пришел в себя, я ужасно голодал: мне нельзя было есть ничего твердого, только суп и сок. Я никого не узнал, за исключением своего отца. Мой мозг словно стер всю мою память: я не помнил маму, братьев, сестер, родных и не воспоминал, что же со мной произошло, — рассказывал Нихил Сингх. — На восстановление моей памяти ушло около 3,5 недель, постепенно я стал делать некоторые вещи автоматически.
Я помню, как сидела на кровати и пыталась вспомнить хоть что-то. Но не помню ничего! — говорит Анн Сара, которая находилась в коме 6 недель. — Я, например, забыла, что я левша. Несколько недель писала письма своему парню правой рукой, пока не пришла в себя и не вспомнила.
Это был ужасный шок. Я не понимала, почему на календаре июня, если по моим подсчетам, должно было быть начало мая.
Думать было очень трудно — особое ощущение, будто бы я плыву в каком-то болоте. Самым простым было просто закрыть глаза снова. В следующий раз я открыла их лишь через несколько дней.
— делится Кирсти Маккензи. — Я не чувствовала боли до тех пор, пока не попыталась сделать некоторые привычные движения. Поворот тела отнимал у меня все силы, и после этого я спала несколько часов подряд.
Весь первый период после пробуждения я не понимал, что произошло со мной, а окружающий мир казался совершенно нереальным, — рассказывает Павел, который провел в коме 8 дней. — Постепенно я начал осознавать себя, свое тело. Это были совершенно незабываемые ощущения, когда я понял, что жив!
