Запас горючего оказался достаточно большим, и изначально группа даже рассматривала возможность полететь через море в сторону Ленинграда. Однако вскоре они поняли, что немецкий самолет наверняка будет сбит на подходе к берегу. В итоге приняли решение просто добраться до района, где располагались свои войска.
Стал личным врагом Гитлера: как побег группы Девятаева из концлагеря повлиял на развитие ракетной техники в СССР
75 лет назад группа советских военнопленных, возглавляемая летчиком Михаилом Девятаевым, осуществила дерзкий побег на захваченном у немцев бомбардировщике из нацистского концлагеря, расположенного в районе полигона Пенемюнде на острове Узедом. Это было стратегически важное место, где немцы проводили испытания своих ракет Фау-1 и Фау-2. На угнанном самолете находилось специальное оборудование, которое впоследствии было передано советским ученым. Военные историки полагают, что передача координат расположенных на Узедом секретных объектов советскому командованию замедлила осуществление германской ракетной программы, а захват прорывной технологии помогал СССР впоследствии значительно продвинуться в изучении космоса.
8 февраля 1945 года имел место один из самых смелых побегов за всю историю нацистских концлагерей. Группа советских военнопленных, возглавляемая летчиком Михаилом Девятаевым, сумела захватить переоборудованный для ракетных испытаний немецкий бомбардировщик Heinkel He 111 и благополучно добраться на нем до расположения частей Красной армии.
Путь в небо
Михаил Девятаев появился на свет 8 июля (хотя в своих интервью он утверждал, что 13 июля) 1917 года в небольшом поселке Торбеево, расположенном в Тамбовской губернии. Он был 13-м ребенком в семье крестьян, которые не отличались достатком.
Нанес колоссальный ущерб врагу: как Иван Кожедуб стал одним из самых результативных асов антигитлеровской коалиции
Тогдашнему летчику-истребителю Ивану Кожедубу, 75 лет назад, было присвоено звание Героя Советского Союза, и он получил награды за свои доблестные действия на полях Второй мировой войны.
Михаил с ранних лет мечтал стать пилотом. После окончания седьмого класса он вместе с друзьями отправился в Казань в надежде поступить в авиационный техникум, но их не допустили к зачислению из-за отсутствия необходимых документов. После этого они решили попробовать силы в Казанском речном техникуме. Тем не менее, мечты о полетах не покидали его: параллельно с обучением он посещал занятия в аэроклубе.
В 1938 году Девятаев был призван в армию. Его направили учиться в одно из лучших советских летных учебных заведений — Военное авиационное училище летчиков имени К.Е. Ворошилова в Оренбурге, — рассказал специалист-историк Музея Победы Александр Михайлов в интервью RT.
После окончания училища Девятаев segera оказался на фронте в ходе Зимней войны с Финляндией, после чего его служба проходила в Торжке, Риге и на авиационных базах в Белоруссии, где его и застала Великая Отечественная война.
Через два дня после начала войны с Германией Девятаев уже сбил свой первый вражеский самолет. Первые месяцы он трудился на защите Белоруссии и Украины. Во время одного из вылетов в сентябре 1941 года он получил серьезное ранение, отмечает Александр Михайлов.
Из-за последствий ранения медицинская комиссия объявила ему запрет на полеты на истребителе. В течение некоторого времени он служил в санитарной и бомбардировочной авиации. Но в начале 1944 года, по словам историка, Михаил Девятаев встретился с известным советским асом Александром Покрышкиным, который ходатайствовал о его переводе обратно на истребители.
Согласно официальной статистике, за время войны Девятаев сбил девять вражеских самолетов, но в своих воспоминаниях он утверждает, что на самом деле этот счет составлял не менее 18 побед, так как в самом начале войны учет сбитых самолетов не велся надлежащим образом.
Девятаев успешно сражался на фронте в Молдавии и на Западной Украине, но 13 июля 1944 года, в районе Львова, его самолет попал под огонь противника. Покидая машину, он тяжело ударился о консоль крыла и, потеряв сознание, стал военнопленным, как отмечает эксперт.
В плен на сбитом истребителе
Тяжелое ранение надолго вывело Михаила Девятаева из строя, и его шансы вернуться в боевую авиацию были крайне малы. Он получал лечение сперва в Ростове, а затем в специальном госпитале для летчиков в Сталинграде.
К 1942 году в Казани Девятаев уже мог обходиться без костылей, хотя и передвигался с палочкой. Война продолжалась, но кое-что привычное в жизни все еще существовало: работали кинотеатры, молодежь посещала танцевальные вечера. Однажды вечером Михаил решил сходить в кино и столкнулся с давней знакомой Фаузией (или Фаей). Между ними завязался роман, и осенью 1942 года они поженились.
Вскоре после свадьбы Девятаев был призван в санитарную авиацию, и во время своей службы он перевез более 800 литров донорской крови и более 80 групп медицинских специалистов. За свои труды в санитарной авиации летчик был представлен к двум наградным листам — на ордена Отечественной войны и Красного Знамени.
Несмотря на то что Девятаев находился в санитарной авиации, ему несколько раз разрешали вылетать на бомбардировки. Тем не менее, вернуться в боевую авиацию ему удалось благодаря случаю. В мае 1944 года он встретил своего бывшего командира Владимира Боброва, того самого, чья кровь когда-то спасла ему жизнь.
К тому времени в дивизии дважды Героя Советского Союза Александра Покрышкина формировался новый авиационный полк, в котором остро требовались опытные пилоты.
Бобров к тому моменту уже был полковником и имел обширный опыт воевания — он участвовал в войне в Испании в 1938 году, а также в Советско-финляндской войне. Кроме этого, Бобров принимал участие в Великой Отечественной с первых дней. Поэтому, учитывая рекомендации Боброва, Девятаева быстро зачислили в дивизию.
Михаилу доверили управлять американским самолетом Bell P-39 Airacobra. В рекордно короткие сроки, всего за два месяца, он освоил новую машину. Вспоминая затяжные боевые вылеты в июне 1944 года, Девятаев делится, что нагрузка на советских летчиков была просто невыносимой — им приходилось участвовать в 2-3 боях каждый день. Однако 13 июля 1944 года, в бою под Львовом, его Airacobra был подбит. Девятаев катапультировался, но при этом сильно ударился головой о стабилизатор своего самолета и потерял сознание, оказавшись в плену к немцам.
Непокорный беглец
Конечно, каждый советский летчик имел при себе личное оружие, которое прежде всего предназначалось для того, чтобы в случае неотвратимой опасности избежать плена, убив себя. Однако выполнить приказ Сталина о самоубийстве Девятаев не смог, так как потерял сознание. Фашисты изъяли у него всё: пистолет, два ордена Красного Знамени, два ордена Отечественной войны, личные документы, а также фотографию с женой, снятую накануне их свадьбы.
Вместе с группой из около десяти человек Девятаев был переведен в специальный лагерь для пленных летчиков, пользовавшихся у немцев особым отношением. При этом Михаил попал в плен как летчик санитарной авиации, так как так и не успел заменить свои документы. Это обстоятельство сыграло Девятаеву на руку, ведь с бумагами летчика дивизии Покрышкина к нему бы, безусловно, проявили повышенный интерес фашисты. Но даже находясь в статусе санитарного летчика, Михаил всё же не избежал пыток и унижений.
Вскоре после того, как Девятаев попал в лагерь, он с группой заключенных стал пытаться осуществить побег, сделав подкоп. Частично это стало возможным благодаря тому, что генерал, в ведении которого находился лагерь, предоставлял летчикам различные поблажки в надежде на их сотрудничество. Их неплохо кормили и предоставляли некоторую одежду. Более того, летчикам даже вернули их ордена и личные вещи.
Михаил с товарищем из родного села, который также оказался в лагере, начали копать подкоп под колючей проволокой. Однако Девятаев не хотел сразу уходить — он намеревался подкопать путь под комендатуру с оружием и освободить всех 250 пленных. Однако его медлительность привела к тому, что немцы заметили подкоп.
Девятаева и двоих его сообщников приговорили к расстрелу и отправили в лагерь смерти Заксенхаузен, который был создан рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером. В этом ужасном месте заключенные часто становились жертвами газовых камер, крематориев, виселиц или электрических стульев. В Заксенхаузене фашисты разрабатывали и тестировали различные пытки и зверства над людьми, а также проводили над ними эксперименты.
Заксенхаузен считается одним из самых страшных концлагерей фашистской Германии. Его освободила Красная армия 22 апреля 1945 года, после чего до 1950 года он использовался как пересыльный лагерь НКВД для перемещенных лиц. Максимальное количество узников за разные годы доходило до 60 тысяч человек. На территории лагеря погибли более 100 тысяч человек. Для сравнения, население Ораниенбурга, где располагался лагерь, составило около 40 тысяч человек. Лагерь имел форму большого треугольника, окруженного забором из сетки и колючей проволоки. На воротах лагере была размещена циничная надпись на немецком языке: «Труд освобождает».
Украл колоски, а кашу съел по дороге в милицию
Михаил Девятаев родился в крестьянской семье в деревне Торбеево. Когда он был мал, его отец заболел тифом и скончался. На его беременной матери Акулине осталось семеро детей, и они были вынуждены существовать в доме с земляным полом в условиях постоянного недоедания.
Несколько лет Михаил не мог пойти в школу, потому что не имел достаточной одежды, чтобы не мерзнуть зимой. Не хватало и еды, поэтому он постоянно искал, что бы поесть. В школе, где кормили один раз в день, старшие ребята старались задерживаться как можно дольше, чтобы точно получить порцию еды. Кроме того, был и другой способ добычи – собирать колоски после жатвы. В те времена о Законе о трех колосках знал, пожалуй, каждый.
Миша и его друзья не удержались от соблазна: они собрали колоски, сварили из них кашу. Их вскоре поймали и отвели в милицию. Им грозил серьезный срок, от пяти и более лет.
Однако Михаил успел съесть кашу по пути. Когда они прибыли в милицию, котелок оказался пустым. А если нет каши, то отсутствует и состав преступления.
Через день Михаил вместе с двумя друзьями в спешке отправился в Казань — поступать в авиационный техникум: босой, в выгоревшей рубахе из кумача. Он забыл дома свое свидетельство об окончании школы. Однако к тому времени в техникуме уже давно всех приняли, поэтому ему посоветовали попытать счастья в речном техникуме. Главный аргумент: там обычно есть еда. Юноши пришли к директору, убедили его провести экзамены — и все трое были зачислены.
— Вдумайтесь только! Босой, без документов, пришел к ним, и его приняли, — удивляется Александр Михайлович успехам Михаила. — Вы можете представить сегодняшнюю ситуацию, когда ребенок пришел без какого-либо документа? Его вообще не пустят на порог. Совершенно другая эпоха…
Через три года Михаил закончил техникум, стал учеником летчика в аэроклубе, и успешно завершил обучение, но диплома капитана не получил, так как попал в тюрьму. Существует несколько версий, как он туда попал, в том числе одна версия, касающаяся его отца, о которой рассказывает Александр Михайлович.
Один из более литературных повествований выглядит так: в 1938 году Михаил работал помощником капитана на маленьких реках и одновременно собирал данные для переписи населения. В одной из командировок он нелестно отозвался о подруге капитана. Эта девушка, обиженная, написала донос, что Девятаев украл опросные листы и продал их за границу. На самом деле именно она их украла, а пока разбирались с ситуацией, молодой человек долго просидел.
— Что за абсурдная ситуация! Кто вообще нуждался в этих опросных листах? Как только его освободили из камеры, он тут же пришел в Молотовский военкомат, стал проситься в Оренбургское летное училище (тогда Первое Чкаловское военное авиационное училище имени К. Е. Ворошилова, так как город временно переименовали). У него были все необходимые материалы: он закончил аэроклуб. Конечно, его тут же приняли в Оренбург. Если бы его в чем-то заподозрили, он бы не попал туда.
В 1940 году Михаил завершил обучение в училище и начал свою карьеру в военной авиации, служа в РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии).
В декабре 1941 года мы танцевали
— Вы спрашиваете, сожалел ли он о том, что убивал людей? Когда идет бой, два самолета мчаться на огромной скорости. Ты видишь противника, но не вступаешь с ним в непосредственный контакт, даже если у тебя снят фонарь кабины. Существовал целый кодекс летчика. Никогда не говори, что летчик убил другого летчика. Нет, он сбил самолет. Если ты вышел победителем, у твоего противника всегда есть шанс выброситься с парашютом — по канонам рыцарей неба его не следует расстреливать, — объясняет Александр Михайлович. — Но поведение немецких летчиков, расстреливающих наших пилотов, очень быстро отменило этот пункт кодекса чести.
После получения ранений Михаил дважды убегал из госпиталя, стремясь вернуться к боевым действиям. В Казань он вернулся в декабре 1941 года, пользуясь костылями — его ногу повредил осколок снаряда: летчик настаивал на операции без наркоза, следя за каждым этапом.
В Казани жил Фаузи, будущая жена Михаила. Он знал, что будет легче найти девушку на танцах — танцы были их общей страстью, и они познакомились еще до войны в 1936 году.
— Я не понимал, как можно танцевать в такие времена?! Это декабрь 41-го года! Но мама говорила: Мы танцевали. — Как?! Позже я задавал тот же вопрос своему заведующему кафедрой, который тоже был подростком и заканчивал школу в эти годы.
Объясните мне: декабрь, холодная зима, в центре города танцы? Как такое возможно? — Да, молодежь. Всем хотелось танцевать.
Казань была завалена снегом. Михаил, опираясь на костыли, добирался до театра — трамваев и извозчиков не стало. Сначала он просто стоял и наблюдал, потом наконец обратил внимание на Фаю. Окликнул её…
Михаил Девятаев с женой
Семье Муратовых жених пришелся по душе. Все родные единодушно выразили, что Фая и Миша — это прекрасно! В то время летчик находился в группе выздоравливающих, в январе его направили в Специальную разведывательную школу Генштаба РККА, но Девятаев настойчиво подавал рапорты с просьбой вернуть его на фронт, чтобы вновь участвовать в боевых действиях.
В конце ноября 1942 года Михаил и Фаузия поженились, а в декабре он, вернувшись на фронт, служил в ночном бомбардировочном полку, позже снова в санитарной авиации. Лишь в 1944 году он снова стал пилотировать истребитель Аэрокобра в дивизии А.И. Покрышкина.
В дивизии Покрышкина
Такой важный момент произошел в 1944 году. В 9-й гвардейской авиадивизии, возглавляемой легендарным Александром Покрышкиным, формировался новый полк, в который принимали только опытных летчиков. Советский ас Владимир Бобров, который служил под командованием Покрышкина, имел на своем счету более 20 сбитых немецких самолетов. Именно Бобров командовал эскадрильей, в которой воевал Девятаев.
Случайная встреча с Михаилом позволила Боброву оперативно решить вопрос его перевода.
Девятаев полностью оправдал доверие. Освоив американский самолет Airacobra за рекордно короткий срок, за два месяца боев он сбил девять немецких самолетов.
Однако 13 июля 1944 года, в бою в районе Львова, его самолет был подбит. Он катапультировался, но, к несчастью, сильно ударился головой о стабилизатор своей Аэрокобры и потерял сознание, став, таким образом, пленным у немцев.
Фашистские командиры не смогли определить, в какой части служил Девятаев. Ему не успели заменить документы, где он значился как летчик санитарной авиации, а не истребителем.
Под чужим именем
Михаила отправили в Лодзинский лагерь военнопленных, где советских пилотов настойчиво вербовали на службу к немцам. Девятаев не только отказался от предложения, но еще и предпринял попытку побега. За это его перевели в Заксенхаузен, где ему присвоили статус смертника.
Однако Девятаеву повезло — один из заключенных-парикмахеров сумел поменять его нашивку с номером на нашивку умершего узника Степана Никитенко. Под именем Никитенко летчика отправили в концлагерь на острове Узедом.
Заключенных задействовали в работах на полигоне Пенемюнде, где проходили испытания новейших образцов немецкого вооружения, включая реактивные самолеты и ракеты Фау-1 и Фау-2 конструкции Вернера фон Брауна.
Возле полигона располагался подземный завод, где производили ракеты, и использовался принудительный труд заключенных из концлагеря Дора. По самым скромным оценкам, за время существования этого предприятия и полигона там погибли около 25 000 военнопленных, а около 5000 узников были уничтожены накануне освобождения этой территории.
Попав на Узедом, Девятаев не знал о всех этих ужасных тайнах, но быстро понял, что гитлеровцы не намерены оставлять узников в живых. Следовательно, единственный шанс на спасение — это побег.
Полигон Пенемюнде
С 1937 года на ракетном научно-исследовательском центре Пенемюнде, расположенном на острове Узедом в Балтийском море, шла напряженная работа по разработке и испытаниям ракетного вооружения, в частности, первой в мире серийной баллистической ракеты Фау-2 (главный конструктор — Вернер фон Браун). Масштабы работы были впечатляющими, в 1943 году численность персонала центра превысила 15 000 человек.
На схеме научно-исследовательского ракетного центра в Пенемюнде во время войны указываются стартовые позиции ракет (пункт 1), аэродром (пункт 4), электростанция (ныне — Историко-технический музей; пункт 5), аэродинамическая лаборатория (пункт 6), рядом с которой находился концлагерь Карлсхаген (пункт 9), испытательные стенды Фау-2 (пункт 10), ракетостроительный завод (пункт 11) и жилой городок. Справа — снимок Google Maps этой части острова в наши дни, на котором невооруженным глазом заметны контуры бывшего испытательного стенда Фау-2.
Слева — снимок Google Maps Историко-технического музея Пенемюнде в наше время, на котором показаны: самолет-снаряд Фау-1 (пункт 1), копия первой ракеты Фау-2 (пункт 2), памятный камень в честь бежавших узников из группы Девятаева (пункт 3), справа — фото памятного камня крупным планом, на котором указаны все участники побега.
Несмотря на значительные разрушения и гибель сотен специалистов после удара авиации 17 августа 1943 года (в составе 597 тяжелых бомбардировщиков британских ВВС), а также последующие авианалеты, работы в Пенемюнде продолжались почти до конца войны. Последняя ракета Фау-2 была запущена с полигона 19 февраля 1945 года, в целом с острова было осуществлено 264 запуска А-4. В дальнейшем шла ускоренная разработка зенитных ракет “Вассерфаль”, “Шметтерлинг” и других, технологий, значительно опередивших свое время. Борис Черток в своей книге “Ракеты и люди” вспоминал, что здания полигона в июне 1945 года находились в удовлетворительном состоянии. Полигон Пенемюнде мог бы продолжать функционировать, если бы оборудование не было вывезено или уничтожено немецкими специалистами.
Северный берег острова Узедом, подвергшийся бомбардировкам, до сих пор напоминает лунный пейзаж. Снимок Google Maps.
Кроме того, о налетах союзников напоминает корпус британского бомбардировщика, лежащий на дне озера Кёльпиен, расположенного рядом с аэродромом на острове Узедом.
На концлагере Карлсхаген, при ракетном центре Пенемюнде, начиная с 1943 года, работали тысячи заключенных, которые, в том числе, занимались разминированием неразорвавшихся бомб и устранением последствий бомбежек. Условия содержания и труда узников этого лагеря подробно изложены в воспоминаниях самого Михаила Девятаева “Побег из ада” и в творчестве еще одного организатора побега — Ивана Кривоногова “Родина зовет. Записки офицера советской армии.” В этих книгах также описаны события боевого пути плененных советских офицеров, некоторые из которых будут приведены ниже:
Боевой путь Михаила Девятаева и Ивана Кривоногова до побега с острова Узедом
Михаил Петрович Девятаев
Михаил Петрович свой первый боевой вылет совершил утром 22 июня 1941 года. Имея за плечами 9 воздушных побед, тяжелейшее ранение в воздухе, долгую реабилитацию, после которой к нему вновь ограничили полеты на истребителях, два года полетов в санитарной авиации на По-2, Девятаев, при помощи своего бывшего командира В. И. Боброва, попадает в 9-ю истребительную авиадивизию под командованием Александра Покрышкина. Эта авиадивизия была одной из лучших в Красной Армии, а столкновение с талантливым комдивом вызывало трепет среди немецких летчиков, которые передавали в эфир: Achtung! Pokryshkin ist in der Luft! (Внимание! Покрышкин в воздухе!).
После побега
Офицеры (Девятаев, Кривоногов, Емец) были переданы контрразведке для подтверждения своих званий и временно не принимали участие в боевых действиях. Остальные семь участников побега, пройдя оперативную проверку, были назначены в 777-й стрелковый полк, и все, кроме Федора Адамова, погибли на фронте в 1945 году.
Михаил Девятаев оперативно сообщил командованию 61-й армии о точном расположении ракетной техники в Пенемюнде. Трудно определить, как эта информация и последующие за её получением бомбежки повлияли на сворачивание ракетной программы на острове Узедом, поскольку, согласно воспоминаниям соратника Фон Брауна Дитера Хуцеля, решение о эвакуации с острова было принято еще 3 февраля 1945 года. Тем не менее, эвакуация с полигона Пенемюнде со скоростью началась 17 февраля 1945 года.
Для завершения проверки Девятаев был переведен в Спецлагерь №7 НКВД, созданный на территории бывшего концлагеря “Заксенхаузен”. По воспоминаниям Девятаева, в сентябре 1945 года его вызвал полковник Сергеев для консультаций во время осмотра полигона Пенемюнде. Осмотр занял несколько дней. Лишь через много лет Девятаев узнал истинную фамилию полковника — это был генеральный конструктор С. П. Королёв.
Правка: Как замечено пользователем Teecat, Сергей Павлович летом 1945 года имел звание подполковника, что подтверждается воспоминаниями Бориса Чертока и фото из семейного архива, представленного в книге Натальи Павловны Королёвой “Жить надо с увлечением”:
С. П. Королёв, Берлин, ноябрь 1945 г.
С. П. Королёв на полигоне Пенемюнде в звании полковника, 1946 г. Возможно, в воспоминаниях Девятаева присутствуют неточности относительно датировки его повторного визита на Пенемюнде.
В конце 1945 года Девятаев был демобилизован, хотя всесоюзное признание подвига группы Девятаева состоялось лишь через 12 лет, в 1957 году. 15 августа 1957 года Михаил Девятаев был удостоен звания Героя Советского Союза.
В одном из последних своих интервью Михаил Девятаев отметил, что считает инициатором присвоения ему звания Героя Сергея Павловича Королёва:
Летом 2002 года Михаил Девятаев посетил остров Узедом и встретился с Гюнтером Хобом, пилотом истребителя, отправленного на перехват украденного бомбардировщика.
Вместо P. S. Значимость побега группы Девятаева трудно переоценить: это и освобождение людей от ужасающих условий плена, и угон самолета с уникальным оборудованием, аналогов которому в СССР не было, и наказание разъяренным Герингом лагерного и полигонного начальства. Но, прежде всего, это один из ярчайших примеров достижения поставленной цели, мужества, профессионализма и победы силы духа над, казалось бы, непреодолимыми обстоятельствами.
Всех с Днем Победы!
Комментарии пользователей о судьбе родственников, побывавших в немецком плену:
katok535: Горжусь тем, что мой дед, Анатолий Иванович Тюрин, был командиром минометного взвода и получал награду (медаль) вместе с Девятаевым (тот получал Героя). Дед дважды пытался сбежать из лагеря, за что его приговорили к расстрелу, но он сумел уйти. Приговорили за первый побег, повели на расстрел — его спасла, как ни странно, буржуазная частная собственность, с которой мой дед боролся. Хозяин стены, на которой их ставили, вышел и стал около них возмущаться. Он или не хотел, чтобы пули испортили кладку, или не допускал расстрела у себя. В итоге конвой повел их в лес, и в сложившихся обстоятельствах пленные решили по сигналу разбежаться — необходимо было использовать любой шанс на спасение. Интересно, что все выжили! Дед считал, что немец намеренно стрелял в воздух, он не хотел относяться к людям в условиях концлагеря по остаточному принципу.
После того как он вышел к американцам, что было крайне опасным для него моментом, его кормили шоколадом, хотя он много дней голодал, и это могло закончиться заворотом кишок… После возвращения в СССР его репрессировали, так как он не только попал в плен, но также ушел к американцам. Потом его реабилитировали и он, вместе с Девятаевым, был награжден. Самолет он не угонял, поэтому лишь получил медаль. Спасибо, дед!
vershinin: Репрессирован — это как? Сел в тюрьму? В лагерь? Или задержали в фильтрационном?
katok535: Лагерь. Не знаю точно, сколько времени он провел там. Вернулся домой, однако постепенно восстановили в правах. По своей специальности дед работал инженером в Гипромезе (производство металлических изделий). Он не особенно любил вспоминать о войне. Надо сказать, что оба деда, в отличие от сказок по телевидению, при воспоминаниях о войне всегда оставались хмурыми. Они не любили рассказывать о своем прошлом. А уж «Мы можем повторить!» могли бы и пощечину отвесить… Я хорошо помню ветеранов-калек: с пустым рукавом, на костылях и с орденами. Да и оба деда, вернувшиеся с войны, пусть не вводят в иллюзии — у деда по отцу было десять сыновей. Вернулись двое, включая его. Хотел бы он повторить то, что пережил? Как вы думаете? Дед по матери пережил контузию, плен, лагеря, побеги, и снова оказался в лагере, уже в СССР. Хотел бы он вернуться в те дни?
