В Екатеринбурге и других населённых пунктах Свердловской области активно функционирует Фонд «Новая жизнь». Эта организация предоставляет помощь и поддержку людям, затронутым ВИЧ-инфекцией. Более того, в рамках Фонда «Новая жизнь» можно получить консультации по вопросам, связанным с ВИЧ, пройти тестирование, а также бесплатно получить презервативы.
Муж просил заразить его: 5 историй женщин, чьи партнеры узнали, что у них ВИЧ
Жизнь людей с ВИЧ-статусом в современную эпоху значительно отличается от реальности, с которой сталкивались предыдущие поколения. Тем не менее, говорить о ВИЧ сейчас не является более лёгким делом, чем это было ранее, особенно когда возникает необходимость сообщить о положительном статусе своему потенциальному или уже постоянному партнёру.
Несмотря на то что обсуждение ВИЧ в СМИ стало менее распространённым, чем в начале его распространения, эпидемия вируса до сих пор далеко не закончена. По оценкам Всемирной организации здравоохранения, в 2020 году более 1,5 миллиона людей по всему миру заразились ВИЧ, и около 700 тысяч человек скончались от различных заболеваний, связанных со СПИДом.
С появлением современных методов антиретровирусной терапии тысячи людей с ВИЧ могут вести обычную жизнь. Соблюдая определённые условия, они становятся абсолютно безопасными для окружающих.
К сожалению, уровень информированности общества о возможностях лечения остаётся недостаточным, что приводит к стигматизации ВИЧ-положительных людей. Эта стигма может сопровождать таких людей везде: от ожидания в медицинских учреждениях до взаимодействия с близкими. В данном материале представлены истории девушек (Примечание редакции: имена всех участниц изменены с их согласия), которые открыли своим партнёрам свой положительный статус, а также комментарии психолога о реакциях этих мужчин.
Ольга
Я дважды состояла в браке, и мой первый муж был здоровым. Информацию о своём ВИЧ-статусе я получила во время беременности около 20 лет назад. Это был совершенно иной период, когда специализированной терапии было крайне мало, и об уровне осведомлённости о заболевании можно было говорить лишь в общем.
Когда я сообщила мужу о своём диагнозе, он заявил, что это его не беспокоит, и, в общем-то, больше мы к этому вопросу не возвращались, хотя прожили вместе ещё несколько лет. Примечательно, что на данный момент он тоже не инфицирован.
С моим вторым супругом ситуация оказалась значительно интереснее. Мы общались полгода, но я так и не решилась ему рассказать о своём ВИЧ-статусе, поскольку испытывала страх. В какой-то момент я поняла, что так больше продолжаться не может, и написала ему сообщение, в котором призналась, что у меня ВИЧ. Он сразу стал мне звонить, однако я не отвечала, опасаясь его реакции. В итоге он написал мне: «Да не бойся ты, возьми трубку, у меня тоже ВИЧ!»
Как выяснилось, ему рассказали обо мне еще до нашей встречи. Он почти никому об этом не говорил, кроме своих друзей, с которыми жил на тот момент. Друзья отнеслись к этой информации с пониманием и были готовы продолжить совместное проживание, но он решил покинуть их, так как переживал за их безопасность. Позже он углубился в изучение вопроса о ВИЧ и понял, что терапия может блокировать вирус, и ВИЧ не передается через бытовые контакты или даже рукопожатия. Это наглядный пример самостигматизации.
После этого он переехал в другой город, был в курсе моего диагноза, начал общаться, и, по его словам, моё признание лишь повысило его уважение ко мне. Мы стали парой и до сих пор вместе.
Комментарий психолога Светланы Изамбаевой, основательницы Благотворительного фонда:
Признаваться в ВИЧ-статусе крайне страшно. Это всегда риск быть отвергнутым, и также существует опасение, что в случае разрыва партнёр может использовать информацию о статусе для манипуляций и шантажа. В моей практике были случаи, когда после развода мужчины пытались отобрать детей у своих ВИЧ-положительных супруг только по причине наличия у них диагноза, оскорбляли их и акцентировали на их «недееспособности». Доверие — это всегда риск, и Ольга сделала смелый шаг, что говорит о её внутренней силе.
Важно отметить, что и у её второго мужа оказался вирус иммунодефицита. Это напоминает нам о том, что людей с ВИЧ довольно много, и большинство из них могут даже не догадываться о своём диагнозе. Поэтому обязательно следует предохраняться с новыми половыми партнёрами и предлагать им проверяться на инфекции, если отношения становятся серьёзными.
Арсений, 26 лет
Я узнал о своём диагнозе пять лет назад. Однажды в университете проводилась акция по тестированию, и нашу группу отправили в студенческую поликлинику для сдачи анализов. Сначала это был настоящий шок: как такое может случиться со мной? После поиска информации я быстро осознал, что сейчас от ВИЧ умирают намного реже. С учёбой у меня не возникло никаких трудностей, и, полагаю, в деканат даже не сообщали о моём статусе. Никому из однокурсников я ничего не рассказывал, так как у меня на тот момент и не было девушки.
Врач в Центре по борьбе со СПИДом подробно объяснил, что делать и что не делать, как следить за своим здоровьем и избежать передачи вируса. В конечном итоге вся история с ВИЧ быстро отошла на второй план в моих планах. Наступил последний курс, защита диплома, первая работа — было много более значимых задач. Затем пришла пандемия COVID-19. Я, как программист, оказался в выигрышной позиции. Наш отдел срочно расширяли, и я, фактически ещё вчерашний стажёр, стал одним из старожилов. Это дало мне возможность проявить свои способности и продвинуться по карьерной лестнице.
Сейчас у меня смешанный график работы: большую часть времени я провожу дома и при необходимости прихожу в офис. Основное общение происходит в сети, я иногда встречаюсь с друзьями офлайн. Стараюсь заниматься спортом, катаюсь на велосипеде. Меня всё устраивает, и я не думаю, что без ВИЧ я жил бы как-то иначе.
Что касается моего ВИЧ-статуса, то я на терапии, принимаю лекарства ежедневно и строго следую всем медицинским рекомендациям. Я независим в бытовых вопросах и могу позаботиться о себе, поэтому в создание семьи пока не спешу. Я знаю, что это возможно, но всему своё время.
Антиретровирусная терапия — это препараты, которые подавляют размножение ВИЧ в организме и предотвращают переход инфекции в стадию СПИДа.
В России пациенты с диагноза ВИЧ-инфекция могут получать терапию бесплатно. Препараты антиретровирусной терапии, назначенные врачом-инфекционистом, выдаются в центрах СПИДа по месту регистрации.
Согласно данным ФР ВИЧ за 2022 год, охват антиретровирусной терапией составил почти 87 процентов среди пациентов, состоящих на учёте в центрах СПИДа.
Крайне важно, чтобы каждый ВИЧ-положительный пациент начинал лечение не позднее, чем через определённое время после постановки диагноза, и строго придерживался указаний врача относительно регулярности, временных интервалов и дозировок приёма лекарств.
Таисия Ланюгова, 37 лет
С ВИЧ-инфекцией я живу всю свою взрослую жизнь: о своём статусе я узнала в 18 лет — в 2004 году. На тот момент я закончила первый курс университета и пошла сдавать кровь в качестве донора, желая сделать что-то хорошее.
На результатах анализов оказался положительный тест на ВИЧ. Я сдала кровь повторно, и диагноз подтвердился.
Я не могла понять, как это могло произойти со мной. Естественно, мне пришлось сообщить об этом моему парню, с которым я тогда жила. Но оказалось, что у него отрицательный тест. Следовательно, я заразилась от другого человека, с которым у меня были отношения раньше.
Когда мне поставили диагноз, я почти не слышала, что говорил врач. Я была уверена, что теперь должна умереть от СПИДа, и в эпицентре этого страха у меня возникла установка, что у меня осталось не более пяти лет жизни. В тот момент я не понимала, зачем учиться, развиваться, стремиться к чему-либо. Однако спустя год депрессии я осознала, что со здоровьем ничего не поменялось, и решила обратиться в Центр по борьбе со СПИДом с вопросами о том, что делать дальше, как быть с детьми, стоит ли заниматься спортом и продолжать ли полноценно жить.
Я попала на встречу группы взаимопомощи и поняла, что могу принести пользу обществу людей, живущих с ВИЧ, и решила оставаться в этой теме надолго.
В настоящее время я являюсь руководителем пациентской организации «Остров». Мы поддерживаем людей, живущих с ВИЧ, помогая им принять свой диагноз, сохранить здоровье и жизнь. В нашей организации функционирует ресурсный центр, который оказывает помощь ВИЧ-положительным женщинам и их детям. У меня самой есть ребёнок, он здоров, и ему уже восемь лет. Я не скрываю своего статуса, живу открыто, и это никак не мешает моей повседневной жизни.
Антиретровирусная терапия не служит средством исцеления ВИЧ-инфекции, но значительно увеличивает продолжительность жизни и снижает риск передачи вируса другим.
ВИЧ-положительные люди занимаются спортом, работают, создают семьи и рожают здоровых детей, и таким образом могут вести полноценную жизнь.
Антиретровирусная терапия стала настоящим прорывом в борьбе с ВИЧ-инфекцией. Пациенты, которые строжайшим образом следуют курсу лечения и так же добросовестны, как и здоровые люди, живут не менее продолжительно, чем неинфицированные, — отметил заведующий отделением профилактики ВИЧ-инфекции Московского городского центра профилактики и борьбы со СПИДом Тимур Бессараб.
Лечение важно не только для человека с ВИЧ, но и для общества в целом, так как помогает ограничить распространение вируса. По информации Минздрава России, число новых случаев ВИЧ-инфекции в стране постепенно снижается.
С ВИЧ и детей рожают, и живут, и ты иди живи
Анастасия, 29 лет, фрилансер, Санкт-Петербург
Я заразилась ВИЧ в 20 лет от постоянного партнёра. Это произошло девять лет назад в Мурманске. Мы не изменяли друг другу, у нас были хороши отношения. В какой-то момент у моего молодого человека увеличились лимфоузлы, и врач рекомендовал ему на всякий случай сдать анализы на ВИЧ. Результат оказался положительным, и он был болен ВИЧ уже три года. Я также сдала анализы, и к счастью, на тот момент он ещё не успел заразить меня, хотя у нас был незащищённый секс.
Я обратилась за консультацией в мурманский СПИД-центр.
Там сидела врач-эпидемиолог, пожилая женщина, которая посоветовала мне мыть за парнем унитаз хлоркой после его использования, а во время месячных спать отдельно. Я приняла её советы, так как другой информации у меня не было. Мы продолжили встречаться и заниматься незащищённым сексом.
Через полгода мы расстались. Спустя три месяца после нашего разрыва я снова сдала анализ на ВИЧ и получила положительный результат. Когда я заболела, я пришла в тот же мурманский СПИД-центр и к той же пожилой женщине, и она сказала: «С ВИЧ и детей рожают, и живут, ты иди и живи».
Узнав о своём диагнозе, я испытала сильный стресс и страх. Первые полгода мне казалось, что я — это осколок, и я просто доживаю свою жизнь. Это состояние называется самостигматизацией: человек начинает ненавидеть себя за свой статус. Мне казалось, что я впала в безысходность и просто жду момента, когда моя жизнь закончится. К тому же, терапию при ВИЧ назначают только при достижении определённой стадии болезни, поэтому мне нужно было ждать полгода. Эти полгода я страдала от низкой самооценки и стыда, и лишь после первых таблеток почувствовала облегчение.
Когда я начала принимать терапию и поняла, что перестаю быть заразной и не могу передать вирус, мне значительно полегчало. Однако у меня возникли серьёзные проблемы с либидо. Даже при дружеском общении с парнями меня охватывала паника. Чтобы преодолеть это состояние, я на протяжении года посещала психолога в СПИД-центре.
Первые три-четыре года мне было сложно открываться о своём статусе даже друзьям. Я боялась, что они отвергнут меня. Мне понадобились годы, чтобы начать говорить об этом более уверенно. Если мне нравился какой-то молодой человек и наши отношения становились более близкими, я собиралась с силами и говорила ему о своём статусе, несмотря на то, что уже приняла терапию и не могла заразить его. Кто-то отстранялся, кто-то принимал время на раздумья. Тем, кому было некомфортно, я не испытывала печали. Сейчас я уже четыре года в гражданском браке с человеком, который, когда я рассказала о своём ВИЧ, сказал: «Если ты принимаешь лекарства и ты в порядке, давай строить отношения!»
Даже сейчас я общаюсь с тем парнем, который меня заразил. У нас остались хорошие, дружеские отношения. Я переехала в Петербург, а он остался в Мурманске, но если он приезжает, мы можем встретиться и выпить кофе. Я не считаю его виноватым в моём заражении, не вижу в этом совершенной трагедии: наше решение об использовании презервативов было совместным, и я сама часто говорила ему: «С предыдущим разом пронесло — давай без презерватива!»
Мы оба не знали о ВИЧ. В школе рассказывают, что ВИЧ — это большая катастрофа, и кажется, что такая вещь, как инфекция, никогда не произойдёт с тобой, и не думаешь о том, как можно было бы себя защитить.
Интересное по теме
Как и зачем говорить с ребенком о ВИЧ: гид для родителей
Мне всегда казалось, что это что-то очень страшное, чем болеют только маргиналы и наркоманы
Мила, 28 лет, блогер, Санкт-Петербург
В 21 год я тяжело заболела пневмонией. Я провела в реанимации с кислородной маской около недели. Когда меня перевели в отделение, я узнала, что у меня положительный ВИЧ-статус, и болезнь уже достигла стадии СПИДа. Выяснилось, что с момента, как я заразилась, и до попала в больницу, прошло шесть лет. Весь этот период вирус накапливался в моём организме. Я успешно вылечилась от пневмонии за три недели и сразу начала принимать терапию против СПИДа.
Ранее я никогда не сдавалась анализы на ВИЧ. Я видела в школе и поликлиниках страшные плакаты, посвящённые шприцам и жутким информации о ВИЧ и СПИД — и всегда думала, что это только для маргиналов и наркоманов.
Я была уверена, что если у меня хороший парень, который никогда не пробовал наркотики, то и я не заболею.
Любые болезни, передающиеся половым путём, всегда воспринимаются как что-то маргинальное, поэтому вначале, конечно, кажется, что стоит заниматься предохранением, но затем, со временем, можно стать менее осторожным.
Когда я узнала, что у меня СПИД, мне не сразу стало понятно, где я могла заразиться. С предыдущим молодым человеком я давно не общалась, и уже много лет жила с другим мужчиной, у которого не было ВИЧ. Позже я узнала, что девушка моего первого молодого человека тоже была ВИЧ-положительной. Я полагаю, что мы обе заразились от него.
Когда я себя проинформировала о СПИДе, я была в состоянии сильного страха. Я рассказала о болезни только своей сестре и семье, которые меня поддержали. Первые три года после диагноза у меня не было отношений: я чувствовала себя изолированной и не принимала ухаживания мужчин. Я испытывала страх и опасение открыться своей «тёмной стороне». Примерно спустя три года я влюбилась и осознала, что не могу скрывать от партнёра свою ВИЧ-инфекцию, даже несмотря на довольно высокие результаты лечения и долгосрочное влияние терапии.
Тогда я поняла, что если не начну открываться другим о своём статусе, то рискую остаться одной навсегда. Сначала я осмелилась рассказать о своём диагнозе подругам. Затем, постепенно, мужчины, с которыми я знакомилась, также начинали получать информацию о моём статусе. С каждым разом это происходило легче.
Спустя шесть лет после того, как я узнала о ВИЧ, я поняла, что готова открыто поделиться этой частью своей жизни в социальных сетях. После этого я наконец избавилась от чувства стыда и страха. Первые отклики были положительными, люди, подписанные на меня долгое время, поддержали и сказали, что это смело и правильно. Они продолжали принимать меня такой, какой я есть. Затем одно из видео о ВИЧ набрало много просмотров и привлекло новых подписчиков, среди которых были люди с другими заболеваниями. Таким образом, образовался круг людей, которые пережили похожий опыт.
Я поняла, что людям с ВИЧ нужна поддержка, ведь многие живут в страхе и стыде десятилетиями. Мой блог, в котором я открыто делюсь своей историей, служит источником поддержки для людей, давая возможность принять себя и свою ситуацию.
Сейчас я в отношениях. Мой партнёр знал о моём диагнозе ещё до того, как мы начали встречаться — он был в курсе по моему блогу.
Нет — безысходности, да — лечению!
При начале терапии я испытывала симптомы. Ночью я просыпалась от полного обезвоживания, вставала попить воды и с трудом дошла до кухни, меня шатало. Это сопровождалось приступами тревоги и тошноты. Всё это длилось три недели с момента начала. Я выработала привычный ритуал: просыпалась около двух ночи и шла в ванну, где сидела под тёплой проточной водой, накинув полотенце на голову. Вирус герпеса второго типа не заключался от воспаления, а просто плавно выходил из тела в большом объёме. Я побоялась, что мой организм не выдержит начала лечения. Вспоминались все предвзятые мнения о токсичности терапии, но признавшись, скажу честно: если бы мне сразу дали препараты, я бы начала принимать их, не откладывая, потому что каждый новый день становился страшнее предыдущего. В конечном счёте я провела десять дней в больнице, а потом вернулась на работу. Сопряжение отваги и безрассудства двигало меня к привычной жизни. Я уверена, что если бы не это, я бы не встала. Никто из коллег не имел понятия о моем состоянии, но в течение дня на работе я несколько раз была близка к потере сознания.
Мои знакомые с ВИЧ говорили, что я безумна и должна находиться в стационаре. Эта мысль пугала меня и заставляла вставать с кровати, выходить на улицу и гулять с скамейки на скамейку, но только не в стационар! Для меня это был бы ад.
В сентябре прошлого года я встретилась со своим врачом после её отпуска. Она объяснила мне план лечения и составила первую для меня схему терапии. Никаких криков, обвинений или критики. Она спокойным тоном объяснила, что результаты лечения зависят от того, насколько точно я буду принимать препараты. Я была абсолютно счастлива и почувствовала, как гора свалилась с плеч. У нас есть план — в жизни нет безысходного положения!
Лиха беда начало
После 40 дней терапии клетки с уровня 7 поднялись до 148! Иммунная система заработала, но это было трудно: у меня сильно горело лицо и уши, я была покрыта сыпью, и начались гриппоподобные симптомы. Горло полностью обложило, температура колебалась от 35 до 38 градусов в течение дня. Утром я добиралась на работу, но плохо могла стоять. Десятиминутная нагрузка давала о себе знать, и я была слаба, меня трясло, а температура скачла, знобило, и кожа не давала покоя. Кроме аллергической сыпи, у меня начались рецидивы герпеса. Я также страдала от острого приступа в глазах, по утрам выглядела устрашающе, потому что один глаз или другой сильно краснел. Я впервые осознала, что такое отёки. Вечером я сразу укладывалась спать и усила. Я всё время ждала чего-то страшного, ведь при моем диагнозе вирусная нагрузка была 262000, и этот вирус пытался выжить. Вскоре назначили другие препараты, и, согласно анализам, моя печень оставалась в норме, тошнота и желтуха исчезли. Никто, кроме врача, не знал о моем диагнозе и терапии. ВИЧ-инфицированный человек ничем не отличается внешне от неинфицированного. В моём случае я находилась в стадии глубокой иммуносупрессии.
Вы никогда не узнаете, что у этой милой жизнерадостной девушке, которая едет с вами в метро, уплетает пасту с креветками в ресторане или сидит с вами на рабочем совещании и разносит в пух и прах ваш отчет — есть СПИД. В этом попасть может каждый, но внутреннее противостояние идёт, терапия против вируса, а в душе — дикий страх от мысли, что этот день может стать последним.
Некоторые месяцы я шла по улице, не в силах дышать от перенапряжения. Я постоянно себя подбадривала. Однако никто не мог понять, что стало причиной такого состояния. Я успела закончить второе высшее образование, защитилась, перешла на новую работу и даже начала заниматься спортом. Год назад у меня наконец возник аппетит. Температура нормализовалась и больше не колебалась. На следующем этапе волосы перестали выпадать. Я отстранилась от сыпи, но кожа всё равно оставалась раздражённой, остались следы герпеса второго и третьего типов, а розовые пятна и чувствительность по правому боку исчезли не полностью. На протяжении всего этого времени я масштабно училась соблюдать режим и изменять своё отношение к окружающему.
Спала не с одним партнером
Алене было 18 лет, когда она заразилась ВИЧ. Она встречалась с двумя парнями, но сразу поняла, кто из них мог быть инфицирован. Сейчас ей 37, у неё есть муж и ребёнок, и жизнь её ничем не отличается от жизней других людей. На условиях анонимности екатеринбурженка поделилась, как живёт с ВИЧ.
Как заразилась
— На тот момент у меня были два половых партнёра. Первый парниша проходил медицинскую комиссию в армию, и у него тест на ВИЧ был отрицательным. Значит, я поняла, что заразилась от второго. Я не знала, что он болен, в наши отношениях мы использовали презервативы не всегда. А тут у меня поднялась температура, и я пошла на анализы в больницу.
Медики сразу же, помимо прочих анализов, решили проверить меня на ВИЧ. Когда пришёл результат, его сути не было ясно, и меня моментально перевели в СПИД-центр для повторного обследования. Скорее всего, тест был явно положительным, но мне сказали так специально, чтобы я дошла до центра. Там подтвердили, что у меня ВИЧ, и начали со мной работать.
Как быстро приняла болезнь
Я сообщила парню, что знакома с его диагнозом и заразилась от него. Он начал извиняться, мол, думал, что ничего не передаст. Сначала было страшно, казалось, что это происходит не со мной, что это какая-то ошибка. Я два года избегала посещения центра, так как боялась столкнуться с знакомыми.
Заболевание не проявлялось на первый план — я продолжала вести обычный образ жизни: гуляла, работала, училась, отдыхала, иногда выпивала алкоголь — как и многие молодые. Здоровое питание пришло в мою жизнь лишь позже, когда я выросла. В контексте отношений я всегда сообщала партнёрам, что у меня ВИЧ. Все реагировали спокойно, и никто не уходил от меня.
Со временем я поняла, что с этим живут. Есть много заболеваний, например, гайморит, гастрит, диабет, а есть ВИЧ. И ещё не определю, что более опасно. Спустя время я начала планомерно посещать медучреждения. Я вышла замуж; и, кстати, мой муж — один из тех двух партнёров, с которыми я начала встречаться в 18 лет. Он знал о моём диагнозе.
Боялась ли забеременеть?
Мы планировали беременности, и ребёнок был долгожданным. С 20-й недели мне назначили медицинскую терапию. У меня начали появляться побочные эффекты: начинало тошнить, кружилась голова, было невыносимо тяжело. Но, чтобы родился здоровый малыш, проходить курс терапии было необходимо. Когда я родила, препараты отменили, потому что анализы на протяжении всей беременности оставались стабильными.
Через пять лет после этого мы с врачом приняли решение начать постоянную терапию, без побочек. Всё хорошо перенося, печень в порядке, необходимо принимать только одну таблетку в день — это проще, чем чистить зубы дважды. Во время беременности я пила лекарства дважды в день — утром и вечером, в два раза больше прописанной дозы. Но сейчас существуют более совершенные терапевтические лекарства.
По рекомендации врача после родов я месяц давала ребенку профилактическое лечение. Мы переживали вместе с мужем, но хочу заметить, что у нас никогда не было разногласий по поводу ВИЧ. Он собирает анализы без всяких проблем. Муж всегда меня поддерживал, включая период беременности. Когда ребёнку исполнилось 1,5 года и его сняли с учёта, я ехала на это мероприятие и рыдала от счастья, зная, что мой ребёнок здоров.
Курортный роман закончилось ВИЧ
Среди наших героев есть житель Екатеринбурга Сергей, которому было 37 лет, когда он заболел. На тот момент он уже развёлся и у него были дети. Он поехал на море и завёл курортный роман. А что? Красивый, молодой. Только вот у девушки оказался вирус иммунодефицита человека. Прочитайте историю из первых уст, как Сергей отрицал диагноз, как врачи в ковидном стационаре предвзято отнеслись к нему и как он искал спутницу жизни с новым статусом.
Это был не совсем случайный секс
— Как всё произошло: мы познакомились в интернете, встретились на побережье Чёрного моря, а впоследствии был незащищённый половой акт, и все вытекающие последствия. Я абсолютно не ожидал такого результата. После возвращения в Екатеринбург у меня резко воспалились лимфоузлы, поднялась температура. Я обратился в 6-ю городскую больницу для сдачи анализов, спросив у медсестры, почему у меня могут быть лимфоузлы.
Она внимательно посмотрела на меня и сразу отправила сдать анализ на ВИЧ. Я не сдавал общие анализы.
Когда я пришёл за результатами, она отвела меня в сторону и сообщила, что есть подозрение на ВИЧ. Медсестра направила меня в центр СПИДа. Сначала я был просто в шоке, и на несколько дней ушёл в пучину тревоги. Я размышлял, что это невозможно, думал, что это ошибка. Я не стал долго ждать и пошёл на Ясную, проделав повторные анализы, с нетерпением ожидая результатов. В это время я постарался использовать все возможные источники информации о ВИЧ, и самое главное, узнал, что с этим диагнозом можно жить очень долго.
Когда я получил подтверждение положительных тестов, я морально был готов к этому. Начал вести потихоньку жизнь заново, но с мимолётными знакомствами с девушками я распрощался. Я пытался связаться с той девушкой, от которой заразился, и задать ей несколько вопросов, но она не ответила.
Боялся ли принимать таблетки?
Я понимал, какая важная необходимость лечения, поэтому не отказывался от терапии. На момент начала у меня был хороший иммунный статус. Когда статус стал средним, я принял решение начинать лечение, понимая, что всё равно в будущем буду нуждаться в этом. Я начал принимать лекарства около двух с половиной лет назад. Но каждый день приходится принимать их, и если бы существовала форма укола, который ставится раз в неделю, я бы с радостью выбрал этот путь.
У меня другая схема лечения, в которую входят только две таблетки без побочных эффектов. Был момент, когда я планировал бросить таблетки, но вовремя вытеснил эти мысли и продолжил лечебный курс.
Знает только мама
С тех пор, как я узнал о диагнозе, ничего в жизни не изменилось; я нашёл новое окружение с такой же проблемой, и все люди, в основном, хорошие. В обычной жизни я предпочитаю не рассказывать о своём состоянии. Знает о моём диагнозе только мама — она очень сыта и проявляет понимание без излишних эмоций.
Не так давно я лёг в больницу с проблемами желудка, которые не имели никакого отношения к ВИЧ, и сообщил медикам о болезни. Они записали это в справке, хотя это и не имело никакого отношения к замечаниям о лечении и выписке. У меня есть право держать диагноз в тайне, я всё равно посещаю центр на Ясной и продолжаю принимать свои таблетки. Зачем же идти против желания пациента?
